Василий Мельниченко: "Поставьте агронома министром…"

I605_vasilij-melnichenko

Знаменитым на всю страну Василий Мельниченко, главахозяйства ЗАО «Галкинское» Камышловского района Свердловской области, стал водин день, 21 марта сего года. «Концептуал» уже писал о том, как участникиМосковского экономического форума смеялись над его шутками так, что фермеру позавидовалибы и Жванецкий с Задорновым. Хотя говорил-то он совсем не смешное, а очень дажегрустное, особенно для участников форума. На заседании аграрной секции,например, заявил: «Мне очень нравится пример Исландии. Об этом нигде не пишут вСМИ, но что там сделали во время кризиса? Там выгнали из парламента всехолигархов, банкиров, а выбрали туда фермеров, рыбаков, строителей. Никакихэкономистов в парламенте – ни одного! И все у них после этого получилось!»

А 29 мая в Москве состоялось заседание оргкомитета новойобщественной организации, которая носит необычное название – «Федеральныйсельский совет». Вели это заседание уже знакомый нам Василий Мельниченко иКонстантин Бабкин, президент ассоциации «Росагромаш». Стало быть, планМельниченко не ограничился хохмами на Московском экономическом форуме, нонаоборот, получил всероссийское развитие и неуклонно претворяется в жизнь.Много интересного о себе и своих взглядах на жизнь рассказал ВасилийАлександрович корреспонденту «Концептуала» за полчаса до начала этогосудьбоносного заседания.

–Я видел Ваше выступление на Московскомэкономическом форуме, многие о нем написали, потом Вас стали раскручивать. Выпонимаете, что стали сейчас политиком?

–Я бы нехотел, чтобы меня записывали в политики. С 1996 года я участвую в общественныхдвижениях, общественной работе, и в то же время не являюсь ярко выраженнымсторонником какой-либо партии. Наше движение «Урало-Сибирская народнаяассамблея» заявляло, что мы готовы работать с любыми политическими движениями.Цвет стены не очень влияет на наше настроение, важно, чтобы она была крепкою.Поэтому я – не политик.

–Вы жестко высказались на Московскомэкономическом форуме об экономистах. Каким Вы видите место этой прослойки вправильном обществе?

–Может,это было и чересчур, потому что хороший экономист пользу в колхозе приносит.Все равно кому-то нужно нормы считать. Другое дело, что в советском колхозе унас экономический отдел состоял из трех человек. А я был сторонник, чтодостаточно одного, который обсчитает нормы, съездит, пронормирует и наметит,как лучше сделать. Поэтому к экономистам так вот отношусь: полезная работа –есть, пусть работают.

А экономисты, которые собираются на всевозможные форумы ипросто разговаривают – я считаю, что это бессмысленно и не нужно.

–Но Вы стали широко известны именно наэкономическом форуме.

–Вот уменя почему-то было предчувствие, что такого форума не было до сих пор. Мнеимпонировало, что четко прозвучало: дизельное топливо должно иметь определеннуюцену. Люди посчитали, что при цене в 30 рублей я неконкурентоспособен. Это былфорум хороших расчетов.

–А юристы? Почему Вам не помоглиюристы, когда сожгли Ваше хозяйство?

–Я бы несказал, что они мне совсем не помогли. Меня не посадили в тюрьму, и это большаязаслуга того же Маркелова Стаса, который приезжал мне помогать, это заслугаЭстемировой Наташи (убитой, как вы помните), которая тоже выступала и писала онас. Это Элла Александровна Памфилова. А юрист как профессия – скажу так, ксожалению, мы скатились в этой профессии чисто к мошенничеству. И мы это видимна практике.

Если мы ставим министром сельского хозяйства юриста,сразу начинаются непонятные вещи. Тут же начинаем придумывать какие-то схемы,как якобы мы обойдем кого-то, к примеру, ВТО.

Но обычно не обходим, обычно это заканчивается оченьпечально. Поэтому так и отношусь, что каждый должен заниматься своим делом.Если нам требуется такое количество юристов – пускай себе учатся. Но ставитьюристов министрами сельского хозяйства, на ЖКХ – это абсолютно неправильно,нелогично, ведь учили-то совсем другому человека. Каждый должен заниматьсясвоим делом. У нас перекос получился в чем? На верхушке почему-то всплылиюристы, экономисты, президенты, помощники, и считается, что обязательно надоэтот вуз закончить, тогда ты имеешь лестницу. Не надо, не надо так думать, чтоагроном не может быть министром сельского хозяйства. Если был бы агроном,никогда не подписал бы постановление о признании ряда российских регионовнепригодными к сельскому хозяйству. Это же, в общем-то, преступление.

–А зачем это было сделано?

–Они нампоясняют кулуарно, мол, для того, чтобы мы обманули ВТО, чтобы нам далисубсидии. Но такой потребности, во-первых, нет, а во-вторых, начинать с обмана,мне кажется, неэтично. Это, по сути дела, подстава президента, страны намеждународном уровне.

–А что все-таки тогда произошло наУрале, когда, как Вы рассказывали на форуме, сожгли ваше хозяйство?

–Это был98-й год, и была такая группировка, которая называла себя казаками. У меняхозяйство было не бедненькое. И мне сказали, что я должен платить денежки, хотябы какие-то. Меня потом многие упрекали, что можно было договориться. Но я – немог. Я им сказал, что если бы я вас не знал, то, может быть, вел какие-топереговоры. Но по своим понятиям жизненным я не мог с ними иметь дело. Ячеловек русский, в армии служил, как положено, в тюрьме был…

–А в тюрьме за что сидели?

–Этодавняя история, я молоденький был, 24 года, по обвинению, будто возглавил целуюорганизацию.

–А на деле что было?

–А на делея был секретарем комсомольской организации УВД.

–То есть, в милиции служили?

–В милициислужил, был очень принципиальный.

–А конфликт из-за чего разыгрался? Помолодости-то, наверное, из-за девушки?

–Из-задевушки. Дело старое.

–Сколько отсидели?

–Не оченьмного. Из пятнадцати – четыре с половиной. Я потом получил компенсацию.

–То есть, Вас реабилитировали?

–Не совсемтак. В те времена и речи не могло быть о реабилитации. С меня были снятыобвинения в части отбытого срока.

–Скорее всего, в нижнетагильской зонесрок отбывали? Так и попали на Урал?

–Да,остался жить и работать.

–Давайте вернемся к истории с «данью».Что дальше произошло?

–Разотказал, два. Меня вызвали в район, мол, надо договориться, мы ведь все–платим. И дело не в деньгах, я не мог платить, даже если бы другие приехали.Вопрос принципа.

Я предлагал их атаману, давай один на один в лес Условиеодно — живой обратно один возвращается. А почему нет?

Я всем говорил, что я человек русский и не терплю этогодела. Потом я улетел в командировку. Возвращаюсь – у меня деревня захвачена.Костры горят, шлагбаумы стоят, патрули ходят, все пьяные. Мне рассказывают, каквсе было: женщины вышли драться.

–А что мужики не вышли?

–А мужикиу нас настоящие русские богатыри, хрен выйдут, когда боятся. Так вот, женщиныдрались. Атаману голову проломили. А они подожгли нам мельницу, пекарню. Всегорело, днем. Этого никто не скрывал. И меня снова вызвали с районнуюадминистрацию, сказали, что надо уехать из района. Я даже не поверил вначале,переспросил, мол, это серьезно? Мне сказали: серьезно. Потом мне объяснили,почему так жестко со мной обошлись, из-за того, что я их унизил… Я им всётогда сказал. Вы всё это терпите, разве русские люди так должны жить?

Меня на 18 суток кинули на нары, наш поселок полностьюразорили, вывезли всю технику, пищевой алюминий, нержавейку. Потом возбудили вотношении этой группировки уголовное дело, которые прекратили через десять лет.На меня заводили дела. Но в итоге мы их ликвидировали как незаконное воинскоеформирование. Тогда у нас родилась газета «Территория народной власти». И тогдаже у нас мощно заявила о себе «Уральская народная ассамблея». В ней состоитоколо сорока общественных объединений в Тюменской, Омской, Свердловской,Курганской, Челябинской областях и Пермском крае. Сейчас организации из Ростовскойобласти, Краснодарского края пытаются с нами объединиться.

–То есть, из этой ассамблеи и возникФедеральный сельский совет?

–Просто вовремя одной из встреч возникла идея, что село надо поднимать, говорить осельских проблемах. Надо находить пути к диалогу с высшим руководством страны.Надо говорить, как мужики с мужиками. Хватит письма писать! Вы же понимаете,что из их окон совсем другая картина. И это правильно — чем выше должность, темлучше она смотрится. Но где-то же мы должны пересечься? Иначе мы будем вечноплакаться и кричать, что нам всем плохо. Возьмите экономику любого села илимуниципального образования – 90 или 100 процентов дотаций и субсидий. Но это жене так должно быть. Поэтому я и объявил, что если вас это не устраивает действительно,то и покажите всем, сколько вас. Покажите, какие вы. На самом ли деле вынастроены работать, или, может быть, хотите продать Курилы и за счет этого житьеще 10 лет? А что – тоже вроде бизнес, по нынешним понятиям…

–Как Вы относитесь к Путину и ОНФ?

–Хорошееотношение, но мы более старая организация. Зачем нам бежать во вновь созданную?Если всё, то они вроде  за справедливостьи за правду, чем плохо-то? Пусть пробуют. Может, у нас не получается, а у нихполучится, почему нет? У меня нет к ним негативного отношения, но нашаорганизация старше по возрасту, мне представляется, что мы лучше видимпроблемы, и если нам удастся создать хороший оргкомитет и довести эти идеи доПутина, я думаю, мы будем очень полезны. Вспомните его встречу недавнюю с депутатскимифракциями, ведь он-то ждет. А никто ничего не предлагает.

–А что Вы предлагаете?

–Поменятьтоварно-финансовые отношения крестьян с государством.

Я, например, абсолютный противник субсидий и дотаций. Онимне вообще не нужны в таком виде, как сегодня дается. Если я буду иметь, каккитайский крестьянин, под один процент кредиты, если на нормальных условияхбуду иметь возможность приобретать технику, то мне не нужны будут никакиесубсидии….

Такое интервью без комментариев не оставишь. Слишком ужпротиворечив «народный герой» Мельниченко, слишком быстро он поднялся нафедеральный уровень, и слишком кстати прозвучали его вопросы . Чудеса, может, ислучаются, но только не в политике. В вопросах, связанных с властью, всегда всёпо плану, всё просчитано на десять ходов вперед, как бы нас ни старалисьубедить в обратном.

Поэтому любой политик, особенно если он «совсем неполитик», – фигура, за спиной которого всегда маячат те или иные политическиесилы, в том числе и международного уровня. И не очень-то важно, как к этомуфакту относится сам политик, особенно в наше время, когда благодаря ещёневиданной в мировой истории информационно-рекламной сети любой человек  становится виртуальным персонажем, которыйлегко удаляется с экранов мониторов, как только начинает говорить и делатьчто-то «не то».

Остаётся понять, какие силы, и в каких интересах могутпопытаться использовать Мельниченко, Бабкина и других людей, поверивших в «Федеральныйсельский совет». Я честно вместе со всеми отсидел весь «Федсовет», выслушалречи нескольких десятков делегатов. Если отбросить эмоции и частности всторону, вывод следует один: страна наша вплотную приблизилась к той грани, закоторой начинается самая настоящая распродажа России. И селяне, как люди,живущие на земле, видят это лучше других.

По сути, всяэкономическая политика последних двадцати лет, по их оценке, и с этим трудно несогласиться, направлена была на то, чтобы согнать россиян с земли, а на ихместо посадить «более эффективных» собственников. То есть, тех, кто больше заплатит.

 А желающих – болеечем достаточно, и слишком часто живущие на грани нищеты селяне получаютвоистину сказочные предложения от тех или иных представителей зарубежных стран.

Но Русская Земля не продается.

И последнее: все без исключения участники сельского совета, окотором я веду речь, говорили только об одном — как спасти село, как развиватьстрану, как заселить пустеющие просторы Родины своими, русскими, а не приезжимилюдьми. А в кулуарах говорили еще и о другом: одна надежда на армию и флот, наракеты.

Олег Ларионов