О национальном суверенитете

Одно из понятий, которое в наши дни подвергается усиленной атаке во всём мире, — это национальный суверенитет. Эти атаки могут носить и прямо вооружённый характер, военных вторжений и бомбёжек, могут — скорее пропагандистский и идеологический, когда постепенный отказ от национального суверенитета подаётся как несомненное благо для жителей страны и шаг к тому блаженному будущему, когда «народы распри позабыв, в единую семью соединятся». В этом случае речь идёт о бескровной (или почти бескровной) денационализации элит.

Такое развитие событий кому-то может показаться привлекательным — Россия, мол, часть Европы, и должна двигаться вместе со всей Европой столбовой дорогой прогресса. Тем более, что Западная Европа представляется местом гораздо более благоустроенным и приятным для жизни, и возможность апеллировать к европейским структурам выглядит заманчивой на фоне отечественных неустройств.

Позиция, выраженная, например, Путиным, во время визита в Финляндию — мол, у вас свои законы и обычаи, у нас свои, мы к вам не лезем, и вы к нам не лезьте — воспринимается как попытка сил реакции противиться неизбежному и благому прогрессу.

Национальный суверенитет воспринимается в рамках современной прогрессистской идеологии как пережиток старины, от которого надо постепенно уходить. 

Более того, национальный суверенитет часто рассматривается как предлог, под которым злые диктаторы нарушают права человека и не дают внешним силам прийти на помощь угнетённым.

Кому-то это всё может показаться убедительным, но давайте посмотрим, как это работает на практике. Тот принцип, что права человека выше национального суверенитета, утвердился уже достаточно глубоко. И могущественные державы руководствуются им как чем-то самоочевидным, полагая себя вправе не только критиковать положение дел с правами человека в других странах, но и принимать активные меры к исправлению положения — вплоть до бомбёжек и военной оккупации.

Последние пару десятилетий мы видели, как эти державы бомбили кого хотели, а куда хотели — вторгались. 

Мы уже фактически живём в мире, где национальный суверенитет определяется исключительно способностью той или иной страны дать вооружённый отпор, и у кого такой возможности нет — нет и суверенитета. 

У нас есть возможность оценить, как это отразилось на правах человека. В частности, мы можем взглянуть на положение дел с правами человека в Ираке, и поинтересоваться, куда подевалось христианское население этой страны, где вмешательство Запада было наиболее масштабным. Мы можем оценить положение ближневосточных христиан вообще — например, прямо сейчас разворачиваются массовые гонения на христиан в Египте.

При этом по всему Ближнему Востоку западные страны не только не приходят на помощь гонимым христианам, но и поддерживают хорошие отношения с их гонителями. Было бы преувеличением сказать, что западные элиты прямо поощряют гонения на христиан. Но, во всяком случае, эти гонения немало не мешают им сотрудничать с гонителями, оказывать им дипломатическую, финансовую и даже военную поддержку. Как с горечью заметил сенатор Рэнд Пол, «Идёт война против Христианства, не только со стороны либеральных элит дома, но и по всему миру… И правительство — или, точнее, вы, налогоплательщики, финансируете её».

Преодоление национального суверенитета во имя прав человека хорошо выглядит в теории. Но мы видим, как оно выглядит на практике. Впрочем, массовые убийства, изгнания, поджоги, уничтожения мест религиозного поклонения, школ, жилищ, деяния, подпадающие под международное определение геноцида — это не то, что в глазах либеральных западных элит является особенно ужасным преступлением.

Во всяком случае, всё это не мешает Обаме и другим западным лидерам поддерживать дружеские отношения с теми, кто это делает.

Ужасное преступление, которое вызывает негодование либеральных элит, состоит в другом. Как сказал Обама, «я нетерпимо отношусь к странам, которые обращаются с геями и лесбиянками так… что это пугает их и наносит им вред. … Меня больше всех оскорбили некоторые законы против геев и лесбиянок, принятые в России». Напомним, что эти ужасные законы предусматривают денежный штраф за пропаганду гомосексуализма несовершеннолетним. Собственно, слова Обамы — это консолидированное мнение либеральной элиты. Такие ведущие издания как The Washington Post, The New York Times, или в Европе — Deutsche Welle, занимают тут же позицию — ужас-ужас-ужас, фашизм и мрачное средневековье, как можно дойти до такого немыслимого зверства, чтобы не пускать гей-агитаторов к детям. Известный британский комик Стивен Фрай сравнил Путина с Гитлером и положение гомосексуалистов в России с положением евреев в гитлеровской Германии, призвав к бойкоту Оимпийских игр.

Другое чудовищное преступление, потрясшее мировую общественность, совершила российская спортсменка Елена Исинбаева. Она посмела с некоторым неодобрением отозваться о шведских спортсменках, которые в знак поддержки гей-движения покрасили ногти в радужные цвета. Реакция прессы была гораздо более решительной и резкой, чем реакция тех же изданий на бесчинства исламистов в Египте.

Погромы, поджоги, убийства, массовые преследования христиан — это как-то не важно, по крайней мере, в интернете сложно найти высказывания того же Обамы с осуждением поджогов египетских церквей. Всё это не мешает ни Обаме, ни известному борцу за демократию сенатору Джону Маккейну, ни другим демократическим лидерам поддерживать организацию «Братья-мусульмане», сторонники которой и учиняют погромы. А вот недопущение агитаторов за определённые сексуальные практики к детям — это что-то «глубоко волнующее мировую прогрессивную общественность» и вызывающее «искреннее негодование» против России.

Похоже, это печалит некоторых у нас? Мол, Россия идёт не в ногу со всем прогрессивным человечеством. Эдак мы отстанем от «поезда прогресса». Однако перед тем, как цепляться к «поезду прогресса», стоит выяснить, куда он идёт, и какие места в нём нам уготованы. Насколько реален весь тот рахат-лукум, который мы теоретически могли бы обрести, уступив требованиям западных прогрессистов?

Например, Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин считает, что однополые браки в России были бы возможны, но, поскольку большинство граждан не поддерживает эту идею, «можно было бы разбить (этот процесс) на этапы». Лукин, судя по всему, исходит из того, что вводить такие “браки” надо. Надо только думать о том, как преодолеть трудности, связанные с неприятием большинства. Но зачем их вообще вводить? Потому что в развращённой Европе так принято?

Действительно, для нынешних европейских элит очень важно, чтобы в любой стране. претендующей на принадлежность к “европейскому клубу”, в столице прошёл гей-парад. Пусть если полиции, которая будет его охранять, окажется гораздо больше, чем участников. Мнением собственного населения при этом требуется пренебречь. Но зачем России присоединяться к этому клубу? И не лучше ли нам сохранять национальный суверенитет и следить за тем, чтобы наша политическая элита больше оглядывалась на свой народ, а не на те или иные иностранные движения?

Национальные суверенитеты оказываются чем-то вроде отсеков в подлодке: там, где безумие заливает один или даже несколько отсеков, остальные, будучи изолированы водонепроницаемыми перегородками, могут держать судно на плаву. Приступы идеологического безумия, сотрясавшие человечество в ХХ веке, охватывали огромные страны и приводили к страданиям и смерти десятки миллионов людей. Но они не были глобальными. Коммунизм охватил полмира, — но не весь мир. Ему пришлось конкурировать с некоммунистическим миром и проиграть. При этом любой идеологический потоп, по природе своей, стремится перехлестнуть через все границы и затопить весь мир. Любая идеология великого проекта, ищущая переустроить человечество на своих началах, — естественный враг национального суверенитета.

А национальный суверенитет — естественный барьер на пути такой идеологии. И иногда стоит сказать: «Вы там у себя как хотите. Детей ваших жалко, конечно. Но это ваши дети. А вот своих мы гей-агитаторам не отдадим. У нас своя голова на плечах. У нас своя страна, в которой мы руководствуемся своими интересами и устанавливаем свои правила! Мы к вам не лезем. И от вас ожидаем такой же деликатности».