Неизвестный могильщик царизма. Александр Пыжиков

Александр Пыжиков, доктор исторических наук, профессор МПГУ рассказывает, что стало отправной точкой революции? Какой государственный деятель инициировал раскол элит и будущую революцию? Как проводилась первая в истории России информационная война? Какой была её цель? Удалось ли дискредитировать императорскую чету? Почему мы до сих пор ничего не знаем об истинной роли людей, предрешивших падение империи?

Александр Пыжиков: Добрый день! Интересная тема родилась, с которой я хотел бы поделиться. Заканчивается юбилейный год революции 1917, сколько сказано о причинах того краха империи, который произошел в 1917 году. Названы масса причин, масса людей, каких-то сил, всех, кто приложил руку для того, чтобы Российская империя перестала существовать. Там и большевистская партия, там и Керенский, и генералы, и большевики-евреи, и все на свете, перебрали всех. И тут я с удивлением обнаружил, что при всем том, что люди правильно рассуждают на эти темы, как запамятовали одного важного действующего лица, который непосредственно имеет отношение к этим событиям, хотя в самом 1917 году это лицо не отметилось. Это такая забытая личность, но личность весьма интересная. Именно она, эта личность дала первый толчок расколу элит, поскольку у нас сначала раскол элит, приведший к февралю 1917 год, и затем это все перекинулось непосредственно на народные слои, и последовал такой всеобщий крах после октября 1917 года. Но начало всему положил раскол элит, именно противоборство этих групп: либеральной группы, те, кто находился на правительственной стране. Но начало этого раскола элит, если отматывать ситуацию уже к самой отправной точке, начало этому, первый толчок дал один человек. И сегодня мы расскажем о нем, кто это за человек, и как он сумел это сделать.

Речь пойдет об одном ближайшем царском сотруднике, любимце, можно сказать, царской четы, то есть и Николая II и Александры Федоровне, Александре Васильевиче Кривошеине. Вот такой неожиданный пассаж я предварил, прежде чем рассказывать об этом человека. Собственно говоря, мне можно возразить, но извините, кто же не знает Александра Васильевича Кривошеина? Все, кто более-менее занимался историей последних 15 лет до 1917 года, конечно же знают Кривошеина, поскольку тот отметился очень значимо в том периоде, масса дел, масса инициатив у него было разного рода. Даже более того, его потомки выставляют его в качестве главного российского реформатора, и некоторые причисляют его к либералам, что он такой либерального плана, продвигал либеральную модель устройства России, а все это, может быть, в какой-то степени верно. Я ни в коем случае не хотел бы сейчас все это ниспровергать ни в коем случае, а хотел дополнить и обратить внимание, оттенить только одну сторону Александра Васильевича. Это то, что фактически вся его деятельность диктовалась какими-то причинами, но по факту породила тот раскол элит, сыгравшего роковую роль для верхов в Российской империи в целом.

Александр Васильевич Кривошеин, давайте вкратце скажем его биографические данные, кто он, и откуда он взялся, каким образом он оказался на этом бюрократическом правительственном олимпе, поскольку он в качестве министра фигурировал, одним из ключевых министров царского правительства. Годы жизни его 1857-1921 год, скончался он в Берлине уже в эмиграции. А родился он в 1857 в городе Варшаве, там же прошло его детство, юность и гимназические годы, он учился в гимназии Варшавской, довольно неплохой. Происхождения он не родовитого был, как впрочем и многие из бюрократической элиты конца Российской империи. Его дед был еще крепостным, отец был рекрутом, который потом остался в армии, пошел по военным чинам, до какие-то чинов он дослужился. А мать у него, поскольку он родился в Варшаве, как я уже сказал, была поляка, и фамилия Яшинская. Вот такой вот родительский бэкграунд у нашего героя был. Затем он переехал в Санкт-Петербургский университет, начинал с физико-математического, закончил на юридическом факультете, и затем начинается его такая деятельность.

Кривошеин — это уникальная фигура в верхах Российской империи. В чем его уникальность? К этому я сейчас подвожу и хотел бы на этом вкратце остановиться. После Санкт-Петербургского университета он поступает на довольно хорошую оплачиваемую службу юристом в Северо-Донецкую железную дорогу, это общество такое было. Это общество железнодорожное было основано еще московским купечеством в 1870-ых годах, отцом-создателем этого общество был известный Федор Васильевич Чижов, это крестный отец Московской купеческой группы, если кто не знает. И одним из основных акционеров этой дороги был Савва Иванович Мамонтов известный, который затем обанкротился в 1900 году и стал участником громкого очень процесса в царской России. Кривошеин попал на службу к этому Мамонтову, поскольку Кривошеин был такой толковый, расторопный, юридически подкованный сотрудник, он очень быстро там выдвинулся и таким образом попал в Москву, где собственно и располагалось правление этого железнодорожного общества, да и сам Савва Мамонтов проживал большей частью в Москве. И здесь Кривошеин попадает в общество Московских тузов через Савву Мамонтова, и не просто попадает, а в итоге скрепляет свое пребывание там серьезной женитьбой. Он женится ни на ком ином, как на одной из девиц клана Морозовых, знаменитого купеческого клана Морозовых, это очень важно. И теперь он не просто сотрудник одного из ведущих купцов Саввы Мамонтова, но теперь он породнился с крупнейшей разветвленной семье Морозова. Его женой является внучкой самого Тимофея Саввича Морозова, это главы Морозовского клана во второй половине 19 века, это очень статусное положение в купеческом мире Москвы. В друзьях у Кривошеина оказывается очень большой круг ведущих купцов, что в последствии и скажется на его связях, а главное на его государственном позиционировании, о чем мы сейчас будем говорить.

Но Кривошеин решил не ограничиваться какой-то такой коммерческой службой, а решил поступить на службу государственную. Всегда его тянуло на эту государственную стезю. И он, кстати, подружился ни с кем иным, как с сыном министра внутренних дел Дмитрия Толстого, это был министр в 1880-ых годах, такой всемогущий министр внутренних дел, у него был сын, они с ним подружились в какой-то из командировок, в которую они вместе ездили, вернулись друзьями, таким образом Кривошеин закрепился в Министерстве внутренних дел. Но не надолго, поскольку Толстой, будучи министром в 1889 году. И тут начинается у Кривошеина главный этап в жизни. Он попадает в поле зрения и оказывается в орбите покровительства очень интересного человека, Ивана Владимировича Горемыкина. А этот Горемыкин — это следующий министр внутренних дел России уже при Николае I, и затем премьер-министр в 1896 году, когда собралось первое конституционное правительство, как его называли, по новым основным законам Российской империи, их называют Конституцией, поэтому так и говорят, первое конституционное такое правительство. В 1896 году Горемыкин был премьером, это такой был пик его карьеры, но не последний, о чем мы тоже еще скажем. Таким образом Горемыкин берет под покровительство этого молодого чиновника, и этот чиновник, который является своим в московско-купеческом клане по всем тем причинам, которые я только что назвал. И теперь Горемыкин благоволит ему, видит его толковость такую, расторопность, смышленость такая большая была у Кривошеина, начинает его продвигать по карьерной лестнице и делает его начальником переселенческого отдела Министерства внутренних дел. Это довольно такой перспективный отдел, поскольку переселение, оно встает на повестку дня. И даже потом в последствии Кривошеина называли «азиатским министром», поскольку он был ответственным за переселение массы крестьян на восток, на восточные регионы России, переселенческое управление этим занималось. Это он стал благодаря Горемыкину.

Затем Горемыкин входит в силу в 1905 году, в 1906 году даже Николай II предложил, как я только что сказал, стать ему премьером, и он постоянно тянет за собой Александра Васильевича Кривошеина. Поэтому тот щелкает все эти карьерные этапы как семечки, он быстро продвигается, становится директором Дворянского и Крестьянского банка. Это очень престижная должность, очень престижная, высокооплачиваемая, перед которой все дворянское сословие, помещики ходили, просили, какие-то ходатайства предъявляли, обхаживали. И вот он возглавлял этот банк с 1906 по 1908 год. У Горемыкина был еще один очень важный выдвиженец, не скажу, что воспитанник, он с ним познакомился довольно неожиданно в 1905 год, а этот выдвиженец Горемыкина, а именно Горемыкин был его выдвижением на пост премьера вместо себя, является, как Вы уже догадались, Петр Аркадьевич Столыпин. И вот здесь наступает прочная дружба между Петром Аркадьевичем Столыпиным и Александром Васильевичем Кривошеиным, благодаря их покровителю, кто протаскивал их наверх, Горемыкину. Вот, собственно говоря, этот тендем, который двигал столыпинскую реформу, он и был собран, если так можно сказать, Горемыкиным. Кстати, Горемыкин и был вдохновителем того, что сейчас называют «Столыпинской реформой». Потому что Столыпинскую реформу проводили все те люди, которые являлись выходцами из западных регионов страны: Польши и западный Гродно, Коменская область, а где и отметился Столыпин этапами своей службы, Кривошеин, который занимался крестьянскими делами в Польше, потому что и Горемыкин более 10 лет отдал различным крестьянским делам в царстве Польском, в польских губерниях, он там служил по линии МВД, а это и есть хуторское, отрубное хозяйство, которое стало для них идеалом. И, собственно говоря, понятно, они вдохновлялись этим идеалом, и его этот идеал и зарядили здесь тем, что называлось «Столыпинской реформой», а мы ее можем назвать «Горемыкинской». Такая интересная ремарка.

И вот Кривошеин теперь партнер Столыпина. Что он начинает делать? Он покидает в 1908 году это вкусное и сладкое место директора Дворянского и Крестьянского банка, это крупнейшее финансовое учреждение России, покидает, чтобы стать руководителем Главного управления устройства земледелия, то есть непосредственно заниматься реализацией Столыпинской реформы, как Вы поняли, правой рукой Столыпина. Вместе с ним они ездят в эту знаменитую поездку Столыпина по Западной Сибири, они ездили вместе, Столыпин и Кривошеин, летом 1910 года. И когда Кривошеин очутился уже в первом ряду российской власти, Александр Васильевич начинает действовать, он решил, что час его пробил. Что значит пробил для него? Во-первых, он, занимаясь Столыпинской реформой, занимаясь сельских хозяйством, резко поднимает вопрос, а в чем дело в нашем правительстве, что значит непорядок какой у нас происходит? Ему говорят, Александр Васильевич, какой непорядок, у нас страна земледельческая, 75-80% кормятся от земледельческих промыслов, такого нет ни в одной стране Европы. То есть от состояния земледелия, от состояния крестьянского сословия, от его производительности зависит наполнение бюджета, зависит финансовая состоятельность государства. И почему это ведомство, которое занимается сельских хозяйством, находится в загоне? А главным является Министерство финансов? А традиционно Министерство финансов всегда являлось главным экономическим ведомством. И теперь Кривошеин на повестку дня, благодаря Столыпину, его поддержке, ставит вопрос, главным в Правительстве должно быть не просто Главное управление землеустройства и земледелия, как-то сложно называется, а Министерство земледелия, также как Министерство финансов. Так вот, Министерство земледелия должно быть главным, а Министерство финансов вспомогательным, потому что Министерство земледелия занимается большей частью экономикой, а эти должны помогать Министерству земледелия, то есть ему Александру Васильевичу Кривошеину заниматься российской экономикой, а экономика сельская. Все сходится, Столыпин поддерживает Александра Васильевича, но у Александра Васильевича был один дефект, он не мог ораторствовать, был никудышный оратор, и поэтому он практически даже не выступал в Государственной думе, где со временем стал любимцем. Это такой минус. А Столыпин, как Вы знаете, был блестящий оратор.

Начинается склока в Правительстве, это известно, но недостаточно, как-то это заслонено другими событиями. Во-первых, Кривошеин говорит, надо не просто организовать полноценное Министерство земледелия, но и передать ему ряд важных функций. А вообще Горемыкин, еще уходя с поста премьера, он позаботился о том, чтобы Переселенческое управление, кое возглавлял долгие годы Кривошеин, перешло из введенья Министра внутренних дел в состав этого Главного управления землеустройства, земледелия, к которому имел отношение Кривошеин, он на тот момент был его замом. То есть Переселенческое управление происходит туда, теперь уже Кривошеин, ощутив, что он находится в первом ряду Правительства, за ним блестящая идеология, связанная с земледельческой страной и весом того ведомства, которое в этой стране должно играть первую роль, говорит, а теперь нужно из Министерства пути и сообщения все управления вводных и шоссейных дорог, такое там было, довольно крупное управление, передать в это Министерство земледелия, которое мы сейчас делаем. И это вообще не главное, сказал он, этим ограничиваться нельзя, а Дворянский Крестьянский банк, который он сам возглавлял с 1906 по 1908 год, надо изъять из введенья Министерства финансов и тоже передать в Министерство земледелия. Тут начался такой переполох во всем финансово-экономическом блоке Правительства, в блоке против Кривошеина бросился никто иной, как министр финансов Владимир Николаевич Коковцов, и эта борьба Коковцова и Кривошеина, она развернулась на правительственном фронте во весь рост, кипело страшно просто, дым стоял коромыслом, говоря по-русски. Кривошеин требовал себе этих полномочий, и Столыпин склонялся на сторону естественно Кривошеина, хотя он и понимал, что без Коковцова конечно никак нельзя, поскольку финансы Российской империи лучше, чем Коковцов, его команда, никто не разбирался, без их услуг обойтись было нельзя, заменить их Кривошеиным нельзя, который никогда финансовым кредитом не занимался в жизни и был далек от этой сферы деятельности. Поэтому, скажем так, Столыпин был вместе с Кривошеиным, но не до конца рвал с Коковцовым, такая была ситуация. А что Николай II, спросите Вы вполне справедливо? Так Николай II так же, он начинал симпатизировать Кривошеину, который получил в 1910 году звание статс-секретаря, а статс-секретарь — это звание, которое давало право на личный доклад императору, просто не имя звания статс-секретаря, обратиться и чтобы быть принятым императором, было невозможно. Вот Кривошеину дали эту привилегию, Столыпин, я думаю, это все устроил, здесь это абсолютно точно. И эта борьба за Крестьянский банк, введении кого он должен находится, она кипела в Правительстве вплоть до того, как не разродилась трагедия. В начале сентября Столыпин был убит, и поэтому Кривошеин оказался без своего старшего партнера по Правительству. Но уже к этому времени к 1911 году он имел прочные отношения с самим Николаем II. Но Николай II склонялся на сторону Коковцова. Поэтому мы знаем, что следующим премьером естественно стал Коковцов. И он был премьером до января 1914 года.

Как можно охарактеризовать эту попытку Кривошеина? Коковцов говорит так, что Кривошеин хуже врага, поскольку он пытается разбить всю финансовую систему, которую мы отрегулировали и которая оправилась после всех революционных потрясений 1905-1906 года. Укрепляя финансовую систему, именно Коковцов занимался получением кредитов в Париже, и там довольно длительное время проживал, чтобы осуществить этот французский заем после революций 1905-1906 годов, который помог стабилизировать финансовую систему царизма. И вот теперь, когда Коковцов стал премьер-министром, оставаясь министром финансов, конечно, Кривошеин попал в сложное положение, уже находясь без Столыпина погибшего, он был в подчинении у премьер-министра, а премьер-министром стал его враг, который на дух этого Кривошеина не переносил. Но Кривошеин имел, еще раз повторяю, уже устойчивые позиции у Николая II, у императора, поэтому он не прекратил, а чуть-чуть видоизменил и продолжал эти интриги, которые были направлены на Коковцова. Эти интриги, они увенчались успехом в июне 1914 года, последней точкой этих интриг, она была очень интересной, Кривошеин потребовал у Коковцова, у финансового премьера, 150 миллионов рублей, это громадная сумма по тем временам, на 5 лет, то есть по 30 миллионов ежегодно. Зачем? Мы будем проводить, сказал Кривошеин, мелиоративные работы. Это он потребовал в конце 1913 года, а в декабре, в конце 1913 года был праздник большой, трехсотлетие дома Романовых, как Вы знаете. И он приурочил получение этого кредита и осуществление программы по мелиорации всей территории России, когда мы преобразуем всю Россию за 5 лет, говорил он, он приурочил ее к этим торжествам трехсотлетию дома Романовых. Этот кредит в 150 миллионов, который он требовал, он назвал в честь трехсотлетия дома Романовых. Коковцов сказал, что все это хорошо, но где я тебе возьму 150 миллионов рублей, а где расчеты, как ты будешь проводить эти мелиоративные работы по осушению болот, рек улучшения, как ты, кто это будет делать, где, короче говоря, бизнес-план под те деньги громадные, которые ты требуешь? Никакого плана у Александра Васильевича Кривошеина не было, и судя по всему обременять он им не собирался. Главное было то, что он провозгласил эту инициативу в честь трехсотлетия дома Романовых, а премьер-министр препятствует инициативе, которая направлена на укрепление престижа дома Романовых. Это же никуда не пойдет, это же скандал, говорил Кривошеин, что он себе позволяет? Коковцов говорил, я позволяю себе надежду на то, что получу бизнес-план на эти громадные средства, которые Вы просите. А Кривошеин говорил, это отговорки, чтобы косвенно оскорбить императора в такую дату, трехсотлетия дома Романовых, в празднование, он хочет эти празднования смазать, осквернить своим таким поведением, прикрываясь такими финансовыми штучками, этого делать нельзя. И в итоге, это было последней точкой, Николай II 30 января подписал указ об освобождении Коковцова от должности премьер-министра и министра финансов. Наступает эра Кривошеина. Но Кривошеин не занимает пост премьер-министра, что он делает, он делает понятный, с его точки зрения, шаг абсолютно логичным, он предлагает Николаю II назначить премьером никого иного, как своего патрона и учителя Илью Логгиновича Горемыкин. И в 1914 году престарелый человек 74 года оказывается во главе российского Правительства, вопреки, можно сказать своей воли, потому что Горемыкин после того, как была запущена Столыпинская реформа, и его все воспитанники, выдвиженцы сели на ключевые посты, а это не только Кривошеин, но и заместитель министра Коржановский, и заместитель министра внутренних дел Лыкошин, кстати, все выходцы с западных регионов, тоже я замечу, российских. Когда они все сели на свои места и двинули энергично Столыпинскую эту реформу, Горемикин удалился. Его назначили членом госсовета, а он написал прошение позволить ему посещать, когда захочет, и уехал в свое имение. И там большую часть времени и находился, с 1907-1914 год, когда здесь разворачивались такие баталии между Коковцовым, Кривошеиным и Столыпиным. И вот теперь он вытаскивается, если Вы знаете и вспомните Пикуля, различные фильмы исторические об этом периоде, там были такие эпизоды, а зачем Горемыкин, откуда он взялся, и зачем он понадобился, почему о нем вспомнили? Так вспомнил о нем ни кто-то, ни они, ни где-то, а вспомнил о нем Александр Васильевич Кривошеин, он поставил его во главе премьера, а сам занял по сути дела центровую роль в Правительстве. И даже Николай II называл его «фактический премьер», хотя номинально премьером был 74-летний Горемыкин. Кривошеин был уверен, что патрон будет благодарен, всю тяжесть работ он берет на себя, на Кривошеина, а тот будет председательствовать и наслаждаться всеми атрибутами власти, поскольку отношения у них с тех пор прекрасные сохранялись.

Теперь Кривошеин приступает к следующему делу. Во-первых, он хотел сразу же и Крестьянский банк и все то, о чем мы сейчас говорили, быстренько осуществить. Быстренько как? После того как Коковцова сняли, Кривошеин перенервничал, он до конца не был уверен, что это произойдет, и когда это произошло, он на 2 месяца удалился. И в марте-апреле месяце его не было, он отдыхал в Италии, у него действительно были проблемы с сердцем, аритмия сильная, какое-то предынфарктное состояние ему говорили. И вот в мае он вернулся победителем в Петербург, премьер, его учитель, о котором он вспомнил, которому фактически подарил премьерное кресло, и теперь оставалось только быстро осуществить что было намечено и вокруг чего все эти баталии разворачивались. И с Крестьянским банком, и с учреждением специализированного сельскохозяйственного государственного, я подчеркиваю, банка, равнозначного Крестьянскому и Дворянскому, и Водные пути и шоссейных дорог управление передать сюда же в Министерство земледелия. Но, к сожалению, наступил форс-мажор, который предвидеть никто не мог, даже предусмотрительный Александр Васильевич Кривошеин. В июле 1914 года разразилась Первая мировая война, и стало, мягко говоря, не до этого, что-то передавать из одного ведомства в другое. Но Кривошеин не отчаивался, он решил развивать ту политику, которую он сделал и которая в конце привела к расколу элит. Если эти его действия в Правительстве, они конечно напрягли все внутренние элиты, потому что было непонятно, Коковцов был признанный авторитет бюрократический, в хорошем смысле этого слова, очень сильным путем бюрократическим, гораздо более сильным, чем у Кривошеина. Поэтому чья возьмет, куда возьмет, было непонятно. То теперь все эти внутренние правительственные дрязги, они расширяются, поскольку Кривошеин затевает главное политическое уже дело, а не чисто такое административное какое-то, административно-финансовое или какие-то ведомственные интересы, перегруппировки провести. Политическое дело, какое? Чтобы Государственная дума стала тем органом, который утверждает министров, вот это существенный шаг, то есть фактически парламентская модель, если называть вещи своими именами, полноценная. Император предлагает министра, но министр становится министром только тогда, когда большинство Государственной думы проголосует за его утверждение. Вот эта та модель, которую активно начал продвигать Кривошеин. И он собрал действительно большинство Государственной думы и значительные позиции в Верхней палате в Государственном совете.

Кривошеин рассчитывал на что? Становится премьером, когда тебя в любой понедельник могут уволить, того же Коковцова, за день принимал, все было хорошо, потом прислал письмо, что я Вас освобождаю от должности. Оказаться в такой ситуации Кривошеин не хотел, поэтому он и решил, с Горемыкиным тоже могли бы так поступить, а становиться премьером можно только тогда, когда опора не только на выражение верховной воли, но и на Государственную думу, это более устойчивая модель, тогда уже можно действительно занимать премьерское кресло и уже быть полноценным парламентским премьер-министром, которого нельзя спихнуть по щелчку какому-нибудь или по какой-то прихоти, которая почему-то вдруг возобладает в какой-нибудь мрачный дождливый вечер. И таким образом Кривошеин протянул, он начал пропихивать, тянуть эту нить парламентской модели, которая оформилась, его попытка, в знаменитый прогрессивный блок, который стал требовать этой парламентской модели, чтобы Государственная дума участвовала в управлении. А поскольку шла война, то это обрекли в такую форму, что бюрократия в Правительстве, военные, МВД, это были недружественные силы Кривошеину, они были не в состоянии справиться с фронтом, справится с проблемами фронта, со снабжением фронта, с обеспечением всем необходимым можно только если подключится вся общественность. И Государственная дума — выражение этой общественности. А под общественностью еще Кривошеин понимал общественные организации которые и возникли в Москве, потому что он никогда не прерывал связи с московским купечеством и всегда был там желанным гостем. И по его подсказке возникли там общественные организации: Земский союз, Городской союз и чуть позже Военный промышленный комитет. Эти организации принялись снабжать фронт всем необходимым для победы. То есть голос общественности они изображали, и Государственная дума — это как законодательный орган, который будет утверждать министров, согласуясь с мнением широких общественных слоев. Вот такая модель, которую Кривошеин готовил для себя.

И как он начал накачивать эти общественные организации. Об этих общественных организациях сейчас говорили очень много, они сыграли огромную роль в преддверии этих февральских событий, там сконцентрировалась вся позиционная публика, причем не только какая-то либеральная, но и социалистического плана, эсеровского, социал-демократического или просто радикального, около 250 тысяч человек работало в Городском земском союзе, на что они все существовали, вот об этом позаботился Александр Васильевич Кривошеин. Пользуясь первой скрипкой в Правительстве, он начал выбивать громадные субсидии на деятельность этих общественных организаций. И эти общественные организации получили за несколько лет около полумиллиарда рублей, это сопоставимо с морской программой, которую Правительство наметило для модернизации военно-морского флота. Эта была самая обширная программа модернизационная военная, так вот эти общественные организации получили примерно сопоставимый объем средств. И вот на эти средства и существовала вся эта оппозиционная радикальная пропаганда, и они эту пропаганду ввели через эту разветвленную сеть общественных организаций, как на фронте, так и в тылу. То есть фактически, как я в своих выступлениях говорю, что революция 1917 года, февраль 1917 года, это революция по госзаказу. То есть революция фактически была произведена на государственные деньги, которые получали общественные организации: Земский городской союз и Военный промышленный комитет. А выбивал эти деньги, теперь уже можно сказать, никто иной, обеспечивал туда их поступление, как Кривошеин. Вот это его роль. Он перестроил фактически все верхи на эту модель. Большинство верхов повелось на эту логику Кривошеина, что парламентская модель, общественная значит, это наиболее оптимально, что необходимо России.

Развязка произошла 3 сентября 1915 года, как мы знаем, когда Николай II отверг все эти предложения и разорвал отношения со своим любимцем, то есть с Александром Васильевичем Кривошеиным, что было холодным душем для него. И он буквально месяц просуществовал на своем посту главного управляющего землеустройством и земледелием, все его планы сразу подвисли, о которых он уже радостно заявил, что мы их теперь воплощаем спокойно без всяких Коковцовых и прочих препятствий. И в октябре 1915 года он вообще уходит с этого поста, Николай II его увольняет и учреждаем Министерство земледелия совершенно с другим человеком, членом Госсовета Александром Наумовым, представителем земств, который имел далекое отношение к Кривошеину. Это очень интересно, то есть Кривошеин фактически потерпел такое полное фиаско.

После этого московское купечество, которое вложилось во все эти планы, которые для них Александр Васильевич Кривошеин продвигал, обиделось, расстроилось. Раз так все сорвалось, он же был уверен, все были уверены, что Николай II находится в руках Кривошеина абсолютно и будет делать то, что Кривошеин опытно потихонечку, постепенно проводит и утверждает, на это были надежды, вокруг этого строились ставки. И вот теперь выясняется, что все это рухнуло одномоментно, и Кривошеин не у дел, он отставлен, и что с этими планами непонятно. Государственная дума, которая собралась в годы войны, она же не заседала, заседания были в годы войны, как и во всех воющих странах, но Кривошеин уговорил Николая II собрать ее, чтобы он услышал голос общественности, это необходимо. Так вот после всех этих, когда голоса общественности прозвучали, Николай II своим решением опять закрыл собрание Государственной думы 3 сентября 1915 года, когда делегация общественности уже без Кривошеина пыталась прорваться к императору и донести до него, что это неправильный поступок, он отказался их принимать, всех этих лидеров общественных организаций, думцев. И это означало то фиаско, о котором я сказал. То есть московское купечество поняло, что банк Кривошеина обанкротился, и кстати говоря, после этого оно охладело к нему. И уже в декабре 1915 года, когда при Военных промышленных комитетах образовывались рабочие группы, собирались, то уже Кучков и Коновалов, это крупные капиталисты из Москвы, говорили, что это надо было сделать и раньше, и быстрее бы, да вот уже Кривошеин мешал. То есть Александр Васильевич из любимца и надежды всего московского купечества как-то сразу превратился в гораздо скоромную роль, превратился в далеко не такого перспективного деятеля. Это очень важный факт. Сам он ничего не понял, потому что существуют такие воспоминания одного губернатора минского Друцкого-Соколинского, я их читал эти воспоминания, где он встречался где-то с Кривошеиным, и говорили по поводу отставки Кривошеина, Кривошеин выглядел обиженным и говорил две вещи, что Николай II оказался верным учеником Победоносцева все-таки, уже давно покойного Победоносцева, он умер в 1907 году. Эти уроки Победоносцева так запали в душу императора, что он не смог наступить на горло собственной песни и принять тот план, который он предложил. Но план мой, это вторая вещь, которую доносил всем Кривошеин, правильный, просто его еще не наступило время, а время правительства Кривошеина еще наступит, добавлял он. Вот такое у него было отношение после всех этих героических событий.

Он ушел ждать, когда наступит время его правительства кривошеинского. А что было с реальным Правительством и что было с реальной обстановкой, из которого Кривошеина как бы удалили тем, что Николай II порвал с ним любые, всяческие отношения, и императрица тоже. Вот тут и начался то, что мы называем «расколом элит». Поскольку весь механизм заведенный и запущенный для определенных целей Кривошеином был готов, он взорвался, и реакция на это была как раз раскол элит. Кто-то поддержал то, что делал Кривошеин, кто-то наоборот стал ярым противником того, что предполагал сделать Кривошеин. И этот раскол элит, он стал настолько явный, что уже весь 1916 год проходит под их знаком. И все процессы в экономике, в политике протекают под знаком этого раскола. И что самое главное, оппозиция развернула то, что мы по современному называем пропагандистской информационной войной, первая такая масштабная война была тогда. Цель той войны информационной была уже очевидна без Кривошеина, о нем забыли как-то все, а цель была одна — это дискредитировать правительство и императорскую чету. И эту информационную войну Правительство Николая II с ним во главе вчистую проиграло абсолютно. Поэтому конец 1916 года можно абсолютно четко констатировать, что победа информационная была на стороне оппозиции, это Государственной думы, тех, кто ее поддерживал в верхах, даже великие князья, как мы знаем, это Великокняжеская фронда называлась, присоединились к этому, и общественные эти организации, которые внесли свой решающий вклад в формирование общественного мнения вокруг всей этой ситуации. И падение монархии, падение Российской империи в конце февраля, в начале марта, эти события, они были предрешены всеми теми событиями, которые вытекали из раскола, который образовался благодаря действиям Александра Васильевича Кривошеина, которые начались с его внедрения в Правительство, попытками занять в Правительстве главенствующую роль, оттеснив признанного лидера Коковцова и всю его команду финансово-экономическую. И затем претензии политического характера, то есть сделать следующий шаг от ведущего министра до премьер-министра, до председателя Правительства, он был готов в случае, если будет проведена политическая реформа, и его утвердят как главу Правительства уже Государственная дума по предложению Николая II. С Николаем II у него все было нормально, с Думой все было нормально, и, казалось бы, план идет к своему воплощению. И вот такой досадный срыв, который произошел осенью 1915 года. И это все из-за внутриправительственных дрязг, инициированных Кривошеиным, переместилось в политическую плоскость, которая уже выходила за пределы Правительства, охватило вообще всю обстановку политическую в верхах и подготовило падение Российской империи, и затем все последующие события, которые Вы все прекрасно знаете. Поэтому я и хотел сегодня выделить роль этого человека Александра Васильевича Кривошеина, как могильщика царизма, потому что Кривошеина мы знаем, но до конца его роль во всех этих событиях мы не понимаем. Я надеюсь, что после сегодняшнего выступления чуть-чуть краски к этой фигуре стали четче и ярче, чего я и хотел добиться. Спасибо!

==========================================================================

Рекомендуем:

Грани русского раскола. Тайная роль старообрядчества от 17 века до 17 года, Пыжиков Александр Владимирович

Славянский разлом. Украинско-польское иго в России, Пыжиков Александр Владимирович

==========================================================================

Концептуал ТВ