Набожный разбойник – гроза империи. Александр Пыжиков

Знаменитое восстание Степана Разина можно смело назвать второй крупной гражданской войной, которая разыгралась в России во второй половине XVII века. В историю события 1670–1671 годов, развернувшиеся в Южном и Среднем Поволжье, вошли как Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Размах Крестьянской войны был настолько масштабным, что даже в Европе обратили на эти события самое пристальное внимание.

Одно из первых иностранных сочинений на данную тему, вышедшее по свежим следам в немецком Виттенберге, сообщало, насколько случившееся повергло в ужас не только Московское государство, но и всю Европу. В то же время историография редко учитывала тот факт, что эти потрясения следовали за осуждением старообрядчества на Большом соборе 1666–1667 годов. Анафема традиционной церкви всколыхнула страну с севера до юга, причем духовный протест трансформировался в отторжение новой элиты в целом.

Конечно, подобный взгляд несвойствен дореволюционному официозу, не склонному драматизировать церковную реформу. Вместо этого причины восстания выводились из общей неустроенности, большого количества беглых, недовольства некоторых слоев укреплением государства и т. д. Согласно литературным источникам, вся обстановка середины ХVII века располагала к появлению того, кто способен оседлать тлеющие в низах брожения.

Почему им стал именно Разин? На это давался вполне определенный ответ. Помимо сильных личностных качеств он был одержим чувством мести за старшего брата, повешенного в 1665 году князем Долгоруким за самовольный уход из московского полка, воевавшего с поляками. Разин с другим братом, Фролом, поклялись «задать страху всем боярам и знатным людям». Вот, собственно, побудительные причины, породившие, по мнению многих, мятеж. Религиозный раскол если и занимал в этом комплексе какое-либо место, то только самое незначительное.

«Застращать воровское сердце»

Обычно о религиозности Разина – казака во втором поколении – говорится крайне скупо. Известно о двух его богомольях, совершенных в Соловецкий монастырь в 1652 и 1661 годах: основатели обители Зосима и Савватий считались чудотворцами, исцелителями ран. Вместе с тем разинское православие сильно отличалось от греческих образцов, которые навязывало правительство. Как и у большинства населения той эпохи, его верования густо пропитаны народными поверьями и обычаями, например, воздавать благодарность реке после водного пути.

До нас дошли сведения о присутствии Разина при свадебных обрядах, когда венчавшиеся, приплясывая, обходили несколько раз вокруг дерева, после чего считались обвенчанными. Однако все это нисколько не мешало ему с удовольствием принимать в дар иконы, правда, изготовленные только в России. Конечно, с точки зрения церкви греческого покроя подобный симбиоз граничил с богохульством.

До поры до времени Разин вел образ жизни, ничем не отличавший его от остальной казацкой массы. Он собрал вокруг себя небольшую удалую толпу, с которой кружил по Волге и по Дону, не брезгуя грабежами. Позже молва приписывала Стеньке чародейские умения, когда тот ведовством останавливал плывущие суда, заговаривал оружие, а от его взгляда люди каменели. Своими «подвигами» Разин привлек внимание властей: Царицынский воевода Унковский посылал к нему двух духовных особ, чтобы обуздать атамана, «застращать воровское сердце». Однако тот отказался с ними встречаться.

Вскоре он объявился на реке Яик, его репутация в этих краях заметно выросла, а вместе с ней и личная самооценка. Так, Разин отказался принимать грамоту от Астраханского воеводы Хилкова с требованием отпустить каких-то стрельцов, посчитав это ниже своего достоинства. Он счел правильным, если к нему обратится сам государь, только в этом случае все будет исполнено. В Астрахани это расценили как оскорбление и послали против атамана подполковника Ружицкого, перекрещенного поляка. Кстати, еще большее раздражение данный эпизод вызвал в Москве, где решили заменить уронившего достоинство воеводу на другого – Прозоровского.

Триумфальное шествие батюшки-атамана

Предусмотрительный Разин не стал ввязываться в конфликт и в марте 1669 года покинул российские пределы; больше года о нем ничего не было слышно. Но времени даром не терял, совершив набег на Персию, который доставил шаху немало хлопот. Казаки приобрели большую добычу: теперь Стенька располагал серьезными средствами, с которыми прибыл обратно. Его авторитет поднимается на небывалую высоту, и царские власти решили простить ему прежние прегрешения и дерзости. Разин клялся в верности государю, одаривал всех богатыми подарками. Его направили на Дон, где разинцы повели себя не «по-государственному», начав принимать в свои ряды беглых крестьян. Напоминание о недопустимости подобного было проигнорировано: «кто к нам придет, тот волен».

Слухи о том, что вокруг авторитетного предводителя собираются толпы, быстро растекались. Весной 1670 года к нему примыкает крупный отряд Василия Уса, который уже в течение нескольких лет разорял помещичьи дворы у Воронежа и Тулы. Встревоженные власти выдавили его из этих мест на Дон, куда с ним потянулись и многие беглые. С пришельцами обращались по-братски, делили добычу, те называли атамана батюшкой, верили в его ум, силу и удачу. Разин, раздавший практически все собранное в персидском походе, жил в обычной земляной избе.

В небольшом городке Паншин состоялся казачий круг, его принято считать отправной точкой восстания. На нем Разин призвал идти «против государевых неприятелей, чтоб из Московского государства вывести изменников бояр и думных людей, а в городах воевод и приказных людей». Давно замечено, что его обличения не касались Алексея Михайловича, более того, анонсированная борьба подавалась исключительно как поддержка царю, которого предало окружение. В доказательство измены бояр и воевод приводилась кончина трех членов царской семьи: царицы Марии Ильиничны в 1669 году и двух царевичей – Алексея Алексеевича и Симеона Алексеевича – в следующем.

Причем первого из них незадолго до смерти официально объявили наследником престола: в отсутствие царя в Москве указы подписывались одновременно двумя именами – самого Алексея и его старшего сына. Из всего этого делался недвусмысленный вывод: царскую семью сознательно «изводят», государь желает дать крестьянам и служивым людям свободу, а изменники этому препятствуют. Поэтому необходимо начать борьбу с ними и тем самым помочь царю. Вот такой идеологией изначально было окрашено восстание.

Когда Разин подошел к Царицыну, его отряды насчитывали около пяти тысяч человек, разделенных на сотни и десятки. Последовало заявление, что они пришли освободить всех от ярма боярского рабства. Как быстро выяснилось, в штурме нет никакой необходимости, поскольку население не собирается оказывать сопротивление восставшим. Воевода с группой чиновничества и офицеров оказались в абсолютном меньшинстве: их призывы защищаться никого не вдохновляли. Ворота были открыты, и разинцы беспрепятственно вошли в город, их встречали как освободителей. В Царицыне они провели более месяца, перебили верхушку, ввели казачье устройство, вместо воеводы назначили городового атамана.

Один из бежавших вниз по Волге достиг Астрахани и рассказал о случившемся. Астраханская крепость являлась ключевым опорным пунктом юга России, и там не на шутку встревожились известиями. Против Разина поспешили снарядить несколько тысяч человек, коими командовали иностранные офицеры. Это войско вышло навстречу Разину, препятствуя его продвижению на Астрахань. Но битвы опять не получилось, так как стрельцы с развернутыми знаменами и барабанным боем перешли на сторону восставших, между ними началось братание. И это несмотря на то, что астраханское начальство буквально накануне обходило весь стрелецкий строй и призывало хранить верность присяге.

Вести об успехах Разина будоражили Астрахань, где население также проявляло сочувствие к происходившему. Например, за речи в пользу восставших был арестован некий поп Василий. Здесь нужно заметить: многие из низшего духовенства демонстрировали расположенность к разинцам, что наблюдалось уже в Царицыне, где священники встречали их с иконами. Это объясняется тем, что навязанная сверху церковная реформа еще не укоренилась на местах и при ослаблении административного давления неприятие ее сразу прорывалось. Поэтому попытки астраханского воеводы И. Прозоровского и местного митрополита увещевать жителей и проводить крестные ходы ни к чему не приводили. Начавшийся штурм города подошедшими отрядами Разина вновь запустил уже знакомый сценарий – вместо обороны стрельцы по заранее условленному сигналу кинулись избивать чиновничество, детей боярских, иностранных офицеров, остатки которых укрылись в соборе.