Безальтернативный Сталин

I605_snalin

Еслиобратиться к данным исследования ФондаКарнеги «Отношение к Сталину в России и странахЗакавказья», представленному в началегода Левада-центром, нетрудно увидеть,что всплеск интереса к Сталину в народномсознании четко совпадает с периодомправления его идеологических оппонентов.

Поэтим данным, в 1994-м году роль Сталина в истории страны негативно оценивали 47% граждан, позитивно – 19 %. К 2003 году всепоменялось диаметрально: позитивностали оценивать 53 %, негативно – 33 %.

Наначало 2010-го года после некоторыхколебаний позитивные оценки составили49 %, негативные — 32 %. В ноябре 2012 года насеминаре в Левада-центре, его руководительЛев Гудков докладывал, что если в 1998году к Сталину негативно относились 60% опрошенных, то по данным Центра, намомент доклада этот показатель упал втри раза – даже не до 32 , а до 22 %%.

Приэтом в книге самого Левадыотмечается, что, если в 1989-м году при выборегражданами десяти самых выдающихсялюдей всех времен и народов Сталинполучал 14 место с 11 % голосов, то к 2003году он переместился на третье место с40 % голосов, уступив Ленину и ПетруВеликому, которые набрали по 43 %.

Сталинвоспринимается, прежде всего, как образ– и не столько образ конкретногочеловека, сколько образ жесткого, подчасдаже жестокого лидера, во главе с которымбыл осуществлен мощный прорыв в развитии,и Россия/СССР превратились в одного издвух мировых лидеров. Именно одну издвух – а не «Вторую державу».

Икогда США просчитывали возможныйсценарий войны против СССР, то даже вусловиях обладания монополии на атомноеоружие в конце 1940-х годов (у Штатов натот момент имелись 300 атомных зарядов),анализ показал, что 70 % их самолетовбудет сбито советской истребительнойавиацией в первые три дня войны. Прикрытьих истребители США, серьезно уступавшиесоветским, не могли, а лучший итог послетакого нападения с превентивным ядернымударом – удержание под своим контролемБританских островов.

В1913 году индустриальный потенциал Россиисоставлял 10 % от индустриальногопотенциала США – в 1985 году он составлял85 % от тогдашнего потенциала США. Тоесть, за прошедшее время, при потеряхэкономики от двух мировых и Гражданскойвойны, СССР в среднем развивался в пятьс половиной раз быстрее США.

Правда,в начале 1990-х, этот потенциал составиллишь 7 % потенциала США. При этом на деле– даже при сохраняющемся общем отставании– то, что было у СССР, использовалосьэффективнее, чем то, что было в США.Скажем, в 1980-е годы производительностьтруда в сельском хозяйстве страныпримерно в шесть раз уступалапроизводительности труда в США. Но – вдругих климатических условиях и притом, что техническая вооруженностьсельского хозяйства СССР уступалаамериканской в 16 (!) раз. То есть, условноговоря, советский колхозник на советскомтракторе делал полезного в два с половинойраза больше, чем американский фермерна американском тракторе.

Вототкуда истоки того исторического запросана «нового Сталина», который незриморастет сегодня в российском обществе.Причем, это запрос не на репрессии идемонизированный ГУЛАГ – хотя никто,толком не объяснил, почему ГУЛАГ – этоплохо, а ФСИН – уже хорошо? Большая лимежду ними разница?

Какраз наоборот, стране все больше начинаетказаться, что определенным ее гражданамместо как раз там – хоть в ГУЛАГе, хотьво ФСИНе – не в названиях дело.

Запроссегодня на другое: на развитие, налидерство, на эффективность. На то, чтобыне отставать, а опережать. Не подстраиватьсвою жизнь под правила, созданные другимистранами и в их интересах, а самим решать,как ее строить.

Странахочет правителя, который заставит элитуслужить своему народу. Заставит экономикуработать на пользу общества, а не наобогащение немногих владельцевпредприятий и торговцев. Если для того,чтобы воры сидели в тюрьме, нужен 37-йгод, общество согласно на 37-й год, разпо-другому не получается.

Людипросто хотят снова почувствовать себялюдьми – гражданами Великой Страны иВеликой Эпохи.

Противникиупрекают Сталина в том, что он назваллюдей винтиками. Эти слова он действительнопроизнес, но в каком контексте?

Вот, что былосказано на самомделе:

«Недумайте, что я скажу что-нибудь необычайное.У меня самый простой, обыкновенный тост.Я бы хотел выпить за здоровье людей, укоторых чинов мало и звание незавидное.За людей, которых считают “винтиками”великого государственного механизма,но без которых все мы – маршалы икомандующие фронтами и армиями, грубоговоря, ни черта не стоим. Какой-либо“винтик” разладится – и кончено. Яподнимаю тост за людей простых, обычных,скромных, за “винтики”, которые держатв состоянии активности наш великийгосударственный механизм во всехотраслях науки, хозяйства и военногодела. Их очень много, имя им легион,потому что это десятки миллионов людей.Это скромные люди. Никто о них ничегоне пишет, звания у них нет, чинов мало,но это люди, которые держат нас, какоснование держит вершину. Я пью заздоровье этих людей, наших уважаемыхтоварищей».

Строгоговоря, Сталин не назвал советских людейвинтиками – а скорее выразил свой какминимум скепсис в правомочности такогосравнения. И сказал, кто, по его мнению,эти «винтики» на самом деле:

— это простыеи скромные люди, безкоторых все руководители, маршалы икомандующие фронтами и армиями – «ничерта не стоят»;

— это люди,которые держат в состоянии активностивеликий государственный механизм вовсех отраслях науки, хозяйства и военногодела;

— это скромныелюди, остающиеся безымянными, не имеющиезваний – но именно они держат все – какоснование держит вершину;

— и каждый изэтих людей – незаменим, потому что«“винтик”разладится – и кончено»- рухнет все.

И Сталинподнял тост за здоровьеэтих людей, назвав их своими товарищами.

Люди хотятсегодня именно такого лидера, которыйбудет считать их своими товарищами, ипри котором они станут опять: 1).Незаменимыми; 2). Теми, кто является ипризнается основанием всего; 3). Теми,кто «держат в состоянии активностивеликий государственный механизм вовсех отраслях науки, хозяйства и военногодела» — но чтобы и механизм-то был Великим,чтобы было что держать; — 4). Теми, безкоторых все руководители ни черта нестоят.

Такой запросвызревал уже в 80-е годы, при застое,потому что застой – это когда обществоотдохнуло и застоялось без дела, накопилосилы и хочет этим делом заняться, проявитьсвои созидательные возможности испособности. Его от этого сознательноувели, заменив вопрос о том, что новогоможно было бы создать, вопросом о том,что можно разрушить.

Этот вопроси запрос вызрел и в 2000-е годы, нонакапливавшуюся в обществе энергиювновь увели в русло споров о том, что бытакого модернизировать в политическойсфере, а затем, утопили в «Болоте».

Но сейчас ниу общества, ни у страны – особого выборанет.

Объективно мы оказались перед проблемой решения задач,аналогичных тем, которые решал Сталини советская экономика. Переход кфорсированному варианту индустриализациибыл принят не от романтическогонетерпения: международная обстановкапоказали, что выбор ограничен – либопрорваться, либо сомнут.

Вспомним его слова, сказанные в 1931-м: «Мы отстали от передовых стран на50—100 лет. Мы должны пробежать эторасстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это,либо нас сомнут».

И мы пробежали,но заплатили за это колоссальную итрагическую цену. Возможно, цена оказаласьизлишне высокой – спорить об это можно,с точностью проверить – нельзя.Прорвались, ценой крови, лишений инапряжения.

А затем,благодаря глупости одних, предательствудругих, наивности третьих, мы отдаливсё, за что когда-то так дорого заплатили.Это было тем более глупо – и не толькоглупо, но и аморально, потому что отдалине только результаты, но и сами жеоболгали тех, кто заплатил за прорыв30-х годов высокую цену.

Разрушителистраны сами не раз говорили, что задостигнутое заплачено десяткамимиллионов жизней – про последнюю цифруони лгали и вполне сознательно. Но еслибы они и были правы, то какой мерзостьюи подлостью нужно было обладать, чтобыотдать в их алчные лапы то, что оплаченоценой десятков миллионов жизней…

А та нелепаяструктура, которую создали на местепрежней страны, не только обошлась ещев примерно полтора десятка миллионовжизней ( но уже не придуманных, а реальных),но и, как оказалось, работать не хочети не может.

Россия опятьотстала – если и не на сто – тодействительно минимум на пятьдесятлет. И опять в мире кризис, опять нарушениебаланса сил, опять назревающий передел– воедино сплелись ситуация предвоенныхлет, когда нужно было создавать индустрию,и ситуация конца сороковых-пятидесятых,когда нужно было создавать атомноеоружие и стратегические ракеты.

Отставание- как за десять лет перед войной,разрушения – как после войны. А состояние политической системы – как в канунпервой мировой войны.

И кого тутвспоминать и поминать добрым словом…Хотелось бы Леонида Ильича с егоотносительным (выше нынешнего)благополучием и комфортом. И чтобы «Ниодна ракета в мире не могла взлететьбез нашего на то соизволения». Но нетни его армии, ни его стратегического паритета.

Горбачеваили Гайдара – вспоминать простобесполезно с любой точки зрения. Тянетупомянуть Столыпина – но это, есливспоминать его гордое «Нам нужна ВеликаяРоссия», а как вспомнишь итоги его реформ то, ни в личном, ни вполитическом плане эта фигура не вдохновляет.

Остаетсялишь повторять ту самую фразу: «Мыотстали от передовых стран на 50—100 лет.Мы должны пробежать это расстояние в10 лет. Либо мы сделаем это, либо нассомнут».

И никуда недеться – либо повторить в новой ситуацииодновременно и то, что было сделано в30-50-ые, либо насдействительно сомнут. Даже не проверяя, сжег ты свойпартбилет члена КПСС или просто спрятал.Потому что сминать будут не за партбилет– а за принадлежность к России. И неиз-за пресловутой русофобии, а исключительноиз экономического интереса: если у тебянет силы удержать то, что у тебя ещеосталось, то при переделе это будутотбирать, как отбирает «гопник» ухудосочного подростка дорогой телефонв темной подворотне.

Потому чтопеределы мира осуществляются не поправу закона или справедливости – а лишь по праву силы. 

Российская т.н.«элита» может сколько угодно ненавидетьСССР и социализм, но у нее достаточножесткий выбор и срок: либо за десять летсоздать «Второй СССР» — либо ее сомнутвместе со страной, в которой она сегодняправит.

Правда, чтобыповторить сделанное людьми 30-х годов,нужно суметь стать такими же, как люди30-х. А вот с этим большая проблема…

Сергей Черняховский, доктор политических наук