Андрей Фурсов: Горбачева с детства вела германская разведка

В России всегда создавался очень небольшой по объему совокупности общественной продукции. Поэтому здесь, когда верхушка живет по тем потребностям, которые отражают уровень данного общества – все в порядке. Но как только российская верхушка в 18 веке начала интегрироваться в мировую систему и начала жить потребностями не той, как у Маркса был такой термин «система работы», потребностями системы работ не своего общества, а чужого: Франции, Англии, то для того, чтобы жить на западный манер здесь, вести социально приемный дворянский образ жизни, здесь, выражаясь марксистским языком, нужно было отнимать у населения не только прибавочную продукцию, но и часть необходимого продукта. То есть нарушать баланс, усиливать эксплуатацию. Например, за время правления Екатерины Второй эксплуатация выросла как государственных крестьян, так и крепостных в три раза, чуть больше, 3,1 — 3,2. В 19 веке эксплуатация продолжала расти.

Иными словами, в России очень такой аптекарский баланс между потреблением верхов и тем, что производят низы. И государство в России, первый принцип власти в России — это контроль и учет. И действительно, в нормальном состоянии российское государство всегда контролировало аппетиты верхушки, не потому что оно, так сказать, государство любило низы, потому что оно понимало 2 вещи. Первое: сверхэксплуатация может привести к бунтам и восстаниям. И не случайно, на ужесточение эксплуатации при Екатерине II Россия ответила Пугачевским восстанием, самым мощным восстанием в русской истории, казахско-крестьянским. А вторая вещь: эта вот пирамида, порядок в ней начинает нарушаться, в пирамиде верхов, если кто-то начинает брать «не по чину». И в принципе, власть в России, центральная власть, всегда следила за тем, чтобы брали «по чину».

Из этого правила было в истории 2 исключения. Первое исключение – это Россия второй половины 19 века, когда власть вместе с господствующим классом и с нарождающимся капиталистическим классом начала грабить население со страшной силой и получила в ответ 1905 год и затем 1917. И второй раз это произошло после 91-го года, когда государство вместе с олигархами, то есть произошла олигархизация государства. Кстати, такая же олигархизация государства, ну не такая же, она была скорее в другой форме, но это был процесс олигархизации государства, такой же процесс произошел в конце 19 века.

Я вам очень рекомендую прочесть книгу старшего Врангеля, то есть отца знаменитого черного барона, которая называется «От крепостного права до большевиков». Это одна из лучших книг вообще о России. Врангелевский отец был вообще очень умный человек, умный в практическом смысле. Он был не представителем такой профано-профессорской науки, где люди думают, что если они изобрели теорию, то это и есть реальность. Нет, он знал практическую жизнь этот человек. И в книге очень много тонких замечаний. Он хорошо показал, как разлагалась верхушка и управленческая система российского общества в конце 19 – начале 20 века.

Кстати, тоже самое ведь произошло у нас в 70-ые годы. Мне до сих пор довольно часто приходится участвовать в спорах о том, был ли неизбежен распад Советского Союза или нет. Я сейчас не буду в эти споры вдаваться. Я только приведу аргументацию, скажем, которая у Максима Калашникова, он же Володя Кучеренко, часто звучит. Он говорит: «Вы посмотрите, как развивалась промышленность, вы посмотрите, как развивалась техника. Мы штурмовали космос». Это все абсолютно правильно. То же самое можно сказать для России конца 19 – начала 20 века: строились фабрики. Правда, аграрный сектор был в кризисе, но строились фабрики и т.д. Но дело в том, что все это строилось, материально-техническая база строилась, но управленческая система сгнила. И в конце самодержавного периода, и в конце советского периода. Причем не просто управленческая система сгнила, а ее персонофикаторы, у них шея была повернута на запад. И им очень хотелось интегрироваться в западную систему. И вот здесь-то, так сказать, их история и подсекла.

И вот этот управленческий коллапс конца 19-начала 20 века. Причем управленческая система России конца 19 – начала 20 века характеризовалась тем, что верхние этажи были забиты английской и немецкой агентурой влияния. Начиная от Витте – это английская агентура влияния и заканчивая людьми, которые ориентировались на Германию. То же самое, если мы посмотрим на перестроечные времена – это огромное количество агентуры влияния такой проамериканской, главным образом, хотя и была пронемецкая агентура. Агентура влияния. Не шпионы, а агентура влияния. И в этом отношении, я считаю, человеком № 1 в немецкой агентуре влияния был Михаил Сергеевич Горбачев.

Для меня например, самая большая загадка перестройки, недавно в фильм Рен-ТВ я записался там, но из 40 минут там останется минут 10, они готовят антигорбачевский фильм. Я думаю, что им прост дали отмашку, поскольку Горбачев шире положенного просто открыл рот против самого главного нашего начальника и начал его учить публично. Я думаю, что именно поэтому была дана отмашка сделать такой антигорбачевский фильм. Я записался и как раз говорил о том, что… Меня спросили: «Что для вас самое непостижимое в перестройке?» Я сказал, что для меня самое непостижимое в перестройке – частный вопрос: как Горбачев готовил, будучи человеком жадным, трусливым, получавшим деньги от англичан, американцев, смотревшим в рот Тетчер, Рейгану, а потом вместо Рейгана Бушу, как он мог ослушался англо-американцев и соединил Германию. Ему звонил Буш и очень жестко говорил: «Не сметь объединять Германию». Ему звонила Тетчер и говорила: «Ни в коем случае, Михаил, не объединяйте Германию. Мы с нашими американскими партнерами этого не поймем». Кроме того, Горбачев прекрасно понимал, что в условиях его соперничества с Ельциным, объединение Германии приведет к тому, что его спишут. И тем не менее он пошел на объединение Германии. Это что же такое было у немцев на Горбачева, что он ослушался старших товарищей вашингтонских от ком.партии. Как это так? Секретарь Московского Райкома ослушался вашингтонских товарищей. Это означает, что у немцев должно было быть нечто, что просто было убойным, что Горбачев… То есть как в сказке об Алладине: «раб лампы». То есть он выступил по отношению к немцам, как раб лампы.

Но мы здесь ступаем на такую очень зыбкую почву догадок. И единственная догадка, которая есть у меня: дело в том, что у немцев, когда они оккупировали Ставропольский и Краснодарский край, вообще она везде существовала эта программа, но там она активно внедрялась. Эту программа, которую реализовывала немецкая полевая фельд-жандармерия. У нас почему-то думают, есть такой миф, скажем, что якобы, когда наши захватывали в плен армейских офицеров, то их брали в плен, а когда брали эссесовцев – их расстреливали. Эссесовцев тоже не расстреливали. А вот кого расстреливали – это полевую фельд-жандармерию. Что такое полевая фельд-жандармерия? Это люди, которые ходили в штатском и готовили, создавали агентурную сеть не на сейчас, а на будущее. И работали они, у них была специальная программа с детьми 12-16 лет. И они активно это делали в Ставропольском крае на оккупированной территории, где как раз жил Михаил Сергеевич Горбачев. У меня нет прямых доказательств, что он попал в эту программу, но единственное доступное мне объяснение «почему Горбачев сделал то, за что поплатился после того, как он объединил Германию», ведь именно после этого англо-американцы его списали и сделали окончательную ставку на Ельцина. До этого они к Ельцину только присматривались. Горбачев не мог не понимать, что его после этого спишут, но, тем не менее, он это сделал.

Для меня это одна из таких очень серьезных загадок, хотя перестройка к этому не сводится, и она не сводится к Горбачеву. Горбачев, Шеварнадзе, Яковлев – это были марионетки, которых выдвинул очень мощный слой советской номенклатуры, ГБ и теневого капитала для того, чтобы оттеснить КПСС от власти. Эти люди не понимали только единственное, что рано или поздно Запад перехватит этот процесс, что и произошло.

Кстати, вот эти перехваты процессов управления кризисом – это очень характерная вещь для кризисов и смут. Внедряются иностранцы, которые перехватывают процесс. Например, первая смута – это когда поляки сели в Кремле. И кто помнит вообще, кого выбрали в 1610 году русские бояре? Кого выбрали царем? Владислава, совершенно верно. И с точки зрения…

Сейчас странная вещь, сейчас почему-то празднуют 400-летие дома Романовых. Какое 400-летие? В 17-ом году дом Романовых закончился, о каком 400-летии может идти речь. Мне звонит человек с BBC и говорит: «Вы можете»… Причем такой у него явно американский акцент английского языка. Говорит: «Вы можете дать интервью о 400-летии дома Романовых?» Я говорю: «Нет никакого 400-летия». Закончилось 400-летие, да какое 400-летие? Романовы закончились в 1917 году. А дальше начинается диалог очень интересный, который показывает психологию такого стандартного западного журналиста. Он мне говорит: «У вас в Москве»… Это было как раз в начале. «У вас в Москве празднуют 400-летие?» Я говорю: «Я не знаю». Он говорит: «А в Кремле колокол ударил 400 раз». Я говорю: «Я не слышал». Но потом мне мои студенты в МГУ сказали, что да, колокол ударил 400 раз. Он мне говорит: «Скажите, а что такое для вас Романовы, в вашей жизни большое место занимают?» Я говорю: «Нет». Он говорит: «А имя Романовых для русских что означает?» Я говорю: «Вообще, насколько я знаю, ничего не означает». «А какое имя означает сейчас для русских?» Я говорю: «Для русских сейчас имя, по всем опросам, имя Сталин». У нас интервью было рассчитано на 15 минут. Человек мне сказал: «Профессор Фурсов, спасибо» и отключился. Это был такой очень-очень интересный момент.

Так вот, возвращаясь к Романовым, дело в том, что с формальной точки зрения, Михаил, которого выпихнули якобы на Земском соборе, потому что не было никакого Земского собора 1613 года. Собрались люди, которые объявили себя Земским собором и бояре хотели выбрать кого-то из своей среды. Но пришли казаки, которые сказали: «Порубим всех в капусту, если Мишу Романова не выберете». И бояре решили, что… А перед этим казаки заблокировали Трубецкого и Пожарского в их подворье. «Ну что, выпихнем, ладно, Михаила Романова выпихнем». Но дело в том, что Михаил Романов не имел права становиться царем, потому что в 1610 году он целовал крест Владиславу, он был его подданный. Поэтому Владислав до 1632 года не признавал никаких Романовых. Какие Романовы, ведь это человек, который мне крест целовал, что я – законный царь. А значит он – самозванец. С юридической точки зрения, он действительно, Михаил был самозванцем. И только в 1632 году, Владислав, который уже стал королем польским и понял, что ему русский трон не захватить, отказался.

Кстати в 1618 году Владислав был очень близок к тому, чтобы взять русский трон. Ведь у нас почему-то думают, что смута закончилась с избранием Романова, но смута закончилась в 1618-19 годах. Последние выстрелы смуты – это когда Владислав с небольшим войском подошел к Москве. С таким же небольшим войском вышел Михаил. Оба войска были в очень плохом состоянии. Это знаете, так сказать, такое: два боксера в состоянии грогги висят друг на друге, они повисли друг на друге, сил нет и они разошлись. В принципе, если мы скажем, что на тысячу, на 2 тысячи у Владислава было б побольше войска, он бы сел править в Москве. И трудно сказать, как дальше пошла бы история. Хотя понятно, что он бы принял православие и т.д., и т.д.

То есть, иными словами для смут характерен часто перехват чужими, иностранцами социальных процессов. Кстати, это же и произошло и во время смуты начала 20 века. Потому что первые 7-8-10 лет с 1917 по 1927 год в Москве рулили интернационал-социалисты. Ленин был интернационал-социалистом, ему было плевать на Россию, Троцкий был интернационал-социалистом. То же самое Каменев, Бухарин… Практически все, вся семерка политбюро, кроме Сталина – это были интернационал-социалисты, которым нужна была мировая революция. И для них Россия была плацдармом для того, чтобы начать мировую революцию. То есть, это опять же речь идет о перехвате этим интернациональным, международным вектором некоего социального процесса. Другое дело, что в 27-29 годах команда Сталина перехватила у интернационал-социалистов этот процесс. То есть здесь сыгралось по-другому. Но сам факт перехвата внутрироссийских процессов внешними силами был налицо.

И есть еще одна, очень неприятная вещь в русских смутах. Она вообще-то хорошо заканчивается, но это не значит, что так будет и всегда. Дело в том, что и в конце 16 — начале 17 веков, еще в более острой степени это проявилось в конце 19 — начале 20 века, ну и в 80-е годы тоже возникла такая ситуация в России, патовая ситуация. Поясню на классическом примере «позднее самодержавие». Позднее самодержавие зашло в тупик, оно не могло решить ни одного вопроса. Оно не могло решить аграрный вопрос, оно не могло решить вопрос уменьшения зависимости от иностранного капитала. Ни одного вопроса оно не могло решить. И поразительные были вещи. Внутри России не было субъекта стратегического действия, который мог бы решить эти вопросы. Революционеры их тоже не могли решить. То есть патовая ситуация.

В это время Россию сталкивает с этих рельсов иностранный капитал, западный, который решает свои проблемы, который решает поживиться российскими ресурсами, на его деньги здесь устраивается революция и, естественно, с использованием внутренних противоречий. То есть, я хочу пояснить, бунт может возникнуть сам, но для того, чтобы он стал революцией нужны деньги, организация и контроль над информационными процессами. В России у революционеров таких возможностей не было. Такие возможности обеспечивала внешняя сила. То есть, иными словами внешняя сила столкнула этот процесс, а потом логика событий сделала так, что все, кто был связан с этой внешней силой, они были вытеснены.

Тоже самое произошло в менее явной форме в конце 16 – начале 17 веков. Россия тоже оказалась в тупике и внутри страны не было силы, которая могла бы ее из этого тупика вывести. Потому что те силы, которые были способны это сделать,  они уравновешивали друг друга. Патовая ситуация. И в это время толчок: поляки захватывают Кремль. Против них объединяются все национально-религиозные, так сказать, силы, так сказать, православные, потому что после захвата Кремля поляками ситуация упростилась. Ведь что было до 1610 года? С одной стороны русские, поляки, шведы и с другой стороны русские, поляки и шведы. А в 1610 году ситуация упростилась. Вот они в Кремле сидят поляки, которые предатели, а вот мы – русские православные. Давай, ребята, вперед, на Кремль. То есть в этой ситуации… Упрощенная ситуация, но этот внешний толчок изменил патовую ситуацию.

Тоже самое у нас произошло в 80-е года: патовая ситуация, а в стране престарелое Политбюро. Те силы, которые потом оказались так называемыми либералами – это на самом деле были политические импотенты, которые ничего не могли сделать. И этот толчок 91-го года расчистил площадку. Правда вот уже прошло 20 лет и у нас пока еще не произошло того, что произошло в России в 1612-13 годах и в Советском Союзе в 27-29 годах. Но тем не менее приходится признавать, что каждый раз в наших смутах, перед нашей смутой возникают в результате очень острые внутренние противоречия, разрешить которые – нет субъекта внутри страны. Толчок извне и возникает ситуация, когда этот субъект появляется, как реакция на эти внешние обстоятельства. И это очень интересная черта этих всех наших смут.

Вот у Джона Рида, который похоронен в кремлевской стене, у него есть книга «10 дней, которые потрясли мир». Это про русскую революцию. Но, как правило, его продают, так сказать, этот томик. Там сначала… «10 дней, которые потрясли мир» — это вторая книжка, а первая книжка совсем про другую идет революцию.

Из зала: Может про кризис?

А.И. Фурсов: Мексиканская революция 1910-1917 года, которая была очень жестокой. Там католических священников убивали с такой степенью жестокости, с которой…. при том, что унас тоже жестоко священников убивали, но в общем мексиканцы здорово отличились. Затем была Синхайская революция в Китае 1911 год, была Турецкая революция, революция в Иране, восстания в разных местах в Индии. То есть весь мир полыхал. И если брать нашу перестройку, то конец 20 – начало 21 века – это кризис, связанный со становлением нео-либеральной системы в мире, которая безусловно была кризисом, 30-летним кризисом с 1980 по наши дни мы вползаем в такую острую фазу. Хорошо это или плохо? На мой взгляд – хорошо. В этом отношении я согласен с Мишей Хазиным. Но я бы сказал, что будет еще более острая. Дело в том, что во всех ситуациях, Россия исторически выскакивала из ловушки, в которую ее загоняло предыдущее развитие, в условиях кризиса, когда Западу было не до России.